В 909 году русы на 16 судах - суда русов, по разным источникам,, вмещали от 40 до 100 человек- напали на остров Абескун в Астрабадском заливе, по имени которого и само Каспийское море называлось тогда Абескунским. Остров был разграблен. Годом позже был сожжен город Сари в иранском Мазандеране – в общем-то, стоявший отнюдь не прямо на морском берегу. Горожане были угнаны в рабство. Местные обитатели, разъярившись, напали на ночевавший у берега караван руссов – тех же ли самых, других ли, они не знали, и, надо думать, не хотели знать. Ночевавшие на берегу были перебиты, отошедшие в море ладьи встретила и уничтожила флотилия правителя кавказского государства Ширван,  ширваншаха Али ибн аль Гайтама.

Это была большая ошибка. Виновная или нет, русская кровь в те годы не оставалась неотомщенной. До времен, когда исламскому авторитету, призывавшему с телеэкранов «резать русских собак», будут присваивать звание «героя России», оставались века и века. В те времена русы придерживались несколько иных принципов, лично мне, читатель, признаюсь, более симпатичных.

Ибн Русте: «И если какое либо их племя обижено, то выступают они все. И нет тогда между ними розни, но выступают на врага, пока не победят… и если нападают нга другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его совсем».

Анонимный автор «Собрания сочинений» 1126 года, восходящей, разумеется, ко много более ранним временам: «и остался такой обычай, что если кто-либо прольет кровь руса, они не успокоятся, пока не отомстят. И если дашь им весь мир, они все равно не отступятся от этого».

Об этом походе мстителей, закончившемся одним из самых страшных и кровавых поражений руссов на восточных путях, нам рассказывает аль Масуди.

В 912 году(сам Масуди, конечно, определяет время похода, как трехсотый год хиджры) русское войско на 500 ладьях, каждая из которых вмещала 100 воинов, войдя, по всей видимости (рассказ Масуди в этом месте не очень внятен), в Азовск4ое море, попросилу у хазарского каган-бека разрешения на проход землями каганата в Каспийское море. В обмен предлагалась, понятно, доля добычи – ни много, ни мало, а целая половина. Не знаю, какими соображениями руководствовались эти русы – отношения между Русью и Хазарией были, мягко говоря, натянутыми. После того, как Олег освободил от хазарской дани славянские земли вятичей, радимичей и северян, Хазария объявила блокаду даже торговым караванам руссов. Естественно, ни русские, ни восточные купцы по этому поводу долго не расстраивались, и вскорости торговля была возобновлена через Волжскую Булгарию. Хазары оказались обойденными во всех смыслах, и надо было вовсе не понимать мстительный характер азиатов вообще и правящего Хазарией клана раходнитов в частности, чтобы думать, что они простят – или хотя бы забудут. Но поражения от оружия Олега Вещего были еще живы в памяти – отказать и напроситься на прямое столкновение каган-бек не решился. Русы, очевидно, поднялись по Дону, переправились в Волгу (или же спустились по Волге вниз?), и через Итиль, новую столицу Хазарии, прошли в Каспийское море. Замерший огромный город в молчании глубокой ненависти провожал уходящие на юг ладьи страшного «народа Рос», скалящиеся с носов звериные морды, солнечные кресты с изломанными концами на парусах и щитах, чешуей покрывавших борта. И с горечью смотрели вслед уходящим ладьям многочисленные славянские рабы и рабыни.

Швейцарский историк Адам Мец в книге «Мусульманский ренессанс»: «Основной товар, поставляемый Европой – рабы – являлся монополией еврейской торговли». Знаменитый чех Любор Нидерле в книге «Славянские древности»: «Вся торговля славянскими рабами находилась в руках евреев». «Работорговля, посредством которой славянские рабы попадали в арабский мир, велась преимущественно иудейскими купцами-рахдонитами» - а это уже наш современник Д.Е. Мишин, автор замечательной книги «Сакалиба (славяне) в исламском мире». В каких масштабах велась торговля, говорят приводимые тем же Мишиным данные переписи в Кордове, столице арабской Испании – страны не самой близкой Хазарскому каганату. В середине Х века находилось ТРИНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ славянских рабов. Поставляли их хазарам, как сообщает араб Идриси, разбойничьи шайки тюрок и мадьяр, от которых, если верить иным нынешним историкам, каганат, «защищал» славян.

Месть руссов обрушилась на берега Каспия, словно гром небесный. «Толпы» воинов наводнили Джиль и Дейлем, и города Табаристана, и злосчастный Абескун, и «Нефтяную страну», как тогда называли окрестности нынешнего Баку. Воины руссов добрались и до Ардебиля. Не ожидавшие нападения с моря – тем паче такого огромного войска – местные жители не смогли организовать сопротивление. Войска ибн-абис Саджа, арабского наместника в Армении и Азербайджане, были разгромлены пришельцами, как и отряды дейлемитов – воинственных горцев южных берегов Каспия. Всюду лилась кровь, неслись закованные в железо воины, пешие и всадники, убивали, жгли, уводили в плен. Награбленное и пленных свозили на острова у азербайджанского побережья, словно провоцируя своего главного кровника, ширваншаха. Али ибн аль Гайтам имел неосторожность «повестись» на эту приманку. Весь его флот и несколько купеческих судов, наполненных вооруженными до зубов мусульманами, двинулись к островам. Навстречу им вышли боевые корабли руссов. Вся флотилия вкупе со своим правителем отправилась кормить разжиревших  в тот год безмерно каспийских осетров. Тысячи трупов в чалмах и полосатых халатах плыли по воде, и сытые чайки переступали по набухшим спинам, выискивая местечко повкуснее. Погибшие два года назад русы были отомщены стократ, но мстители задержались еще на несколько месяцев – наверно, чтоб не остаться в накладе отдав половину добычи алчному правителю Хазарии.

Вскоре отяжелевшие от добычи и пленников лодьи подошли к Итилю. Посланцы русского вождя отправились вручить каган-беку оговоренную долю добычи.  Любопытно – они успели дойти до ладей? Или уже по пути назад увидели заливающую берег стальную лавину – пятнадцать тысяч аль-арсиев, лучших воинов каганата, закованных в железную чешую – от конских копыт до ощеренных личин шлемов… и мусльман по вероисповеданию. А за их спинами валило толпище в полосатых халатах – все взрослые мужчины-мусульмане многолюдного города Итиля, имперской столицы. С ними были и местные христиане – ради общей ли ненависти к язычникам-русам, или просто в надежде урвать что-то из богатой добычи.

А с красных кирпичных стен Кемлыка, дворца каганов, осененных пятиугольными щитами Соломона, наблюдал за резней на берегу, любовно оглаживая вьющуюся  черную бороду и прядки-пейот над ушами, улыбаясь полными губами, каган-бек Аарон бар Беньямен, владыка Хазарии. Человек, которому его вера не то что позволяла – в обязанность вменяла обмануть доверившегося ему язычника-акума. Тем паче из ненавистного «народа Рос». И вместе с ним жмурил от злорадного удовольствия узкие щели окон весь огромный город, разжиревший на поту славянских рабов и крови тех, кто не хотел быть рабами.

И тихо плакали по темным углам, не смея потревожить злого ликования своих «богоизбранных» господ, славянские невольницы.

Пять тысяч руссов, по словам Масуди, вырвались из кровавой ловушки, в которую превратился для них Итиль. Тридцать тысяч трупов осталось лежать на речном берегу, и головы их свалили на рыночной площади. Вырвавшиеся, бросив суда, попытались прорваться из каганата сушей.

Но уже гудела степная земля под конскими копытами, уже мчались, науськанные каган-беком, орды кочевников-буртасов, вассалов кагана…

Мало кто из ушедших на Хвалынское море вернулся в родной дом.

Что до урока – он прост. Не верь врагу. Как бы ни был ему выгоден союз с тобой, твое поражение ему все же выгодней. И лучше бы шедшие на Каспий русы начали мстить с разгрома Итиля и освобождения славянских невольников.